Я пытаюсь подготовить своих четверых детей к школе, когда обнаруживаю, что мой семилетний сын Феникс упал. на холодной плитке пола в ванной, с полотенцем на спине, рыдая, потому что у него так болит живот. плохо. Я поднимаю его под мышки, помогаю подняться наверх и говорю, что мы отправимся в отделение неотложной помощи, как только я отвези других детей в школу и оставь его одеваться, пока я собираю обеды и все такое рюкзаки; К тому времени, как мы садимся в машину, ему кажется лучше. В отделении неотложной помощи делают анализы крови, анализы на стрептококк, проверяют на инфекцию мочевыводящих путей — все то, что они делают с тех пор, как он начал жаловаться на боли в животе больше года назад. Всё хорошо. Врач начинает обычный медицинский осмотр. Я говорю по телефону, отменяю встречи, когда она странно смотрит на меня и говорит: «Иди сюда».
Я подхожу и стою рядом с моим мальчиком, который лежит на смотровом столе. «Почувствуй это», — говорит она и кладет мои руки рядом со своими, кладя их на подтянутый маленький животик Феникса, тот самый живот, который я терла вчера вечером, когда мы обнимались и смотрели семейный фильм. Она проводит моими пальцами по контуру существа размером почти с его живот, не отрывая от меня глаз. Я чувствую что-то твердое и твердое, как тогда, когда он был в животе, и я обхватывал руками комок, которым было его тело. А затем, как и в последнем предложении разговора, который мы никогда не произносили вслух, она говорит: «Мне нужно, чтобы ты немедленно отправился в отделение скорой помощи».
«А затем, как и в последнем предложении разговора, который мы никогда не произносили вслух, она говорит: «Мне нужно, чтобы ты прямо сейчас отправился в отделение скорой помощи».
Медсестра возвращается с корзиной с призами — жалким подношением. Лицо Феникса светится, когда он выбирает крошечный лабиринт с серебряным шариком и маленьким синим человечком, привязанным к парашюту. Он спрашивает, можно ли ему взять еще одну вещь. «Ты можешь иметь столько игрушек, сколько захочешь», — отвечает она. Ее сострадание делает это реальным.
В течение 48 часов Феникс будет находиться под наркозом для проведения биопсии, установки катетера, стентов, спинномозговой пункции и установки центрального линейного порта. После операции нас отправляют домой на двое суток. Когда мы возвращаемся, они говорят нам, что у Феникса зрелая B-клеточная неходжкинская лимфома Беркитта, подобная лимфоме 3 стадии. Он агрессивен и быстрее всего растет. Но, эй, хорошие новости: это означает, что он также умирает быстрее всех. План? Уничтожьте его тело с точностью до дюйма, чтобы спасти ему жизнь. На следующий день он начинает химиотерапию.
Я уволилась с обеих работ, неделями оставаясь в больнице, пока мой муж продолжает преподавать в средней школе. продолжает воспитывать остальных троих наших детей и путешествует по часу в каждую сторону в любой будний вечер и выходные, куда он может уехать помощь. Мы пережили это время (у Феникса сейчас почти четыре года ремиссии), потому что у нас было сообщество заботы.
Термин «Сообщество заботы» относительно новый, но, по сути, это место, где о вас могут позаботиться во всей вашей человечности другие люди, которые прикроют вашу спину, несмотря ни на что. Это как вакцина для предотвращения и лекарство для лечения одиночества.
«Сообщество заботы» — это место, где о вас могут позаботиться со всей вашей человечностью другие люди, которые прикроют вашу спину, несмотря ни на что».
Поэтесса Гвендолин Брукс так прекрасно определила наше стремление к Сообществу заботы, сказав: «Мы — урожай друг друга; мы — дело друг друга; мы — величина и связь друг друга».
Но тогда возникает вопрос: как нам сделать друг друга своим бизнесом? У меня нет рецепта, который подошел бы всем, но у меня есть ингредиенты – то, чему я научился, пройдя курс радикальной помощи.
Примечание: Сообщество заботы предназначено не только для моментов кризиса (если мы пойдем по этому пути создания иерархии страданий, мы зациклимся на том, что можно квалифицировать как «кризис» и никогда не просите и не предлагайте помощь), запланированную или незапланированную, трудную или радостную, — прекрасное время, чтобы проявить себя как Сообщество заботы, то есть: новые рабочие места, потеря рабочих мест, новые человеческие и пушистые детеныши, новые дома, новые основные партнеры, потеря основного партнера, проблемы со здоровьем, запланированные операции, потеря близких, финансовые потери, естественные катастрофы.
Как создать план общественного ухода
Это своего рода руководство пользователя в вашей жизни. У меня такого не было, но позже я узнал, что кто-то (я, честно говоря, до сих пор не знаю, кто это был) сделал его для моей семьи. Люди посмотрели на мою жизнь и определили категории помощи, а затем другие люди подписались на помощь в соответствии с тем, что у них было в опыте и в изобилии. Он включал такие вещи, как важная контактная информация/номера экстренных служб, названия любимых мест, где можно поесть на вынос и кафе, пищевые предпочтения/аллергия на поезд с едой, инструкции по уходу за моими домашними животными; поскольку у меня есть дети, там были указаны детские виды спорта, время встречи в школе, потребности в автомобиле.
Там также была колонка «Что я могу предложить?» А вот что люди написали: уютные носки, порядок в доме, уборка раз в неделю, плесень во всем доме. тестирование, эпические плейлисты, странные видео с кошками, прогулки для ее детей, ремонтные работы, работа во дворе, молитвы, энергетическая работа, иглоукалывание, овощи из моего сада, соковыжималка, эфирные масла. Один из членов моей семьи выступал в качестве связующего звена между мной и Планом ухода, ежедневно проверяя, что мне нужно, а затем сообщая об этих потребностях тому, кто предлагал что-то в этой категории.
«Наличие плана ухода — это ответ на всепроникающий вопрос: «Чем я могу помочь?»»
Наличие плана ухода — это ответ на всепроникающий вопрос: «Чем я могу помочь?» что, хотя и из лучших побуждений, обычно не является полезным вопросом поскольку человек, проходящий через переход, скорее всего, не имеет достаточной пропускной способности, чтобы понять, что необходимо, и затем сообщить об этом. потребности. Вот что я предлагаю:
Подумайте, чего бы вы хотели, если бы переживали переходный период, а затем сделайте это для человека, которому хотите помочь. Один из моих друзей, который знает силу хорошей еды, организовал наш «Поезд с едой» и (гениальный совет) позаботился о том, чтобы на моем крыльце стоял холодильник, чтобы, когда я приходил домой уставший из больницы и пытаясь защитить Феникса от микробов, мне не нужно было вести светскую беседу или плакать, а затем чувствовать себя виноватым из-за того, что меня утешали, или плакать, а затем чувствовать себя виноватым из-за того, что я утешал их. Я мог бы просто получить. Другой друг, который хорошо разбирается в деньгах, создал наш GoFundMe; другой друг взял все посты, которые я размещал в Instagram, и перевел их на сайт CaringBridge, чтобы мне не приходилось управлять более чем одной платформой общения.
Подруга, которая знает силу «падения с крыльца», оставляла у моей входной двери случайные вещи — фирменный кофе, шаровую банку с цветами из ее сада, футболку из магазина. местный бутик с анатомическим изображением сердца и надписью «Оружие массового сострадания» (я надевал эту рубашку каждый раз, когда мне приходилось жестко защищать свои интересы). сын). Не имело значения, что она оставила; важно было иметь ощутимое напоминание о том, что я не одинок.
Не позволяйте совершенству удерживать вас от присутствия. Когда мы видим, как кто-то переживает переходный период, нам очень хочется поступить правильно и помочь максимально совершенным образом. Попытки оказать помощь «правильно» часто могут удержать нас от каких-либо действий. Поскольку у меня был семилетний ребенок, больной раком, людям было легко покупать игрушки Phoenix и развивающие игры, а также присылать нам деньги на оплату больничных счетов.
А как насчет того, когда умирает чья-то собака? Вы даете деньги? Это кажется бессердечным. Мы, как помощники, застреваем, потому что думаем, что должны быть способны интуитивно предчувствовать, что именно необходимо.
Это особенно верно, когда страдает кто-то, кого мы любим: мы хотим сделать его лучше, но не знаем, как это сделать, поэтому ничего не делаем, потому что боимся сделать еще хуже.
«Мы хотим сделать это лучше, но не знаем, как это сделать, поэтому ничего не делаем, потому что боимся сделать хуже».
Во время рака Феникса одна из моих подруг по имени Сара еженедельно присылала мне сообщения с ободрением: строки из стихов, напоминания о том, что нужно дышать, любить себя, кричать в душе, если нужно. Она ни разу не попыталась дать мне положительный совет; она не сказала мне: «То, что тебя не убивает, делает тебя сильнее», или «все происходит по какой-то причине», или «все вместе работает во благо». Она стояла плечом к плечу была со мной на краю пропасти и держала меня за руку, пока я смотрел в пустоту, а когда все стало совсем ужасно, она держала меня за руку крепче и не отворачивалась от тьма.
Сара помогла мне не потому, что волшебным образом нашла правильный поступок, а потому, что она знала то, что знает каждый ребенок, который когда-либо содрал кожу с колена и исцелил ее поцелуем; нам не нужен кто-то, чтобы сделать это лучше, нам просто нужен кто-то, кто это сделает.
Предложить помощь может быть так же страшно, как и попросить о помощи. Мы не хотим обидеть, полагая, что кто-то нуждается. В конце концов, мы пропитаны американским мифом о «человеке, который сделал себя сам», сфабрикованным повествованием о гипериндивидуализме, основанном на принципе «поднимайся за свои ботинки». заставляет нас чувствовать, что мы должны все время держать все это вместе (согласно некоторому произвольному определению понятия «все вместе»), а если мы этого не делаем, значит, что-то не так с нами.
Но мы созданы для того, чтобы сделать друг друга своим делом. Мы исцеляемся вместе, празднуем вместе и поддерживаем друг друга в сообществе, когда дела идут плохо. Это одна из немногих вещей, которая все еще имеет смысл в этом раздробленном мире.
Как говорит Рам Дасс: «Мы все просто провожаем друг друга домой».
Тринити Уилборн
